![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
19-21 мая в Москве пройдет седьмой учет поющих соловьев. Звонки от москвичей с информацией о том, где в столице им удалось услышать соловья, будут приниматься по телефонам: 946-22-38, 672-22-63, 672-21-41. База данных о московских соловьях постоянно открыта в Интернет-портале BioDat.ru.
19 May 2006
Чешская брусчатка
19 May 2006 16:20Начну издалека.
В шесть лет папа пристрастил меня к собиранию окаменелостей. Целыми днями я просиживал в песочнице, но не лепил куличики, а выискивал всякие белемниты (т.н. «чертовы пальцы»), кусочки окаменевших губок и морских игл. Палеонтология стала первым в моей жизни серьезным увлечением.
В 1981 году наша семья переехала в Прагу, и там меня ждало разочарование: окаменелостей в чешских песочницах и россыпях не оказалось. Я так понял, дело в следующем: на месте центральной России в мезозое было мелкое море. Всё, что в этом море росло и плавало, рано или поздно дохло и оседало равномерным слоем на дне, чтобы впоследствии окаменеть и порадовать юных палеонтологов. А в Чехии, видимо, была суша, саванна какая-нибудь, по которой изредка пробегали динозавры. Как бы то ни было, окаменелостей в Праге и ее окрестностях я не нашел. Но привычка – вторая натура, надо было на что-то охотиться. И я переключился на собирание бутылочных пробок. В Чехословакии их обнаружилось великое многообразие, тогда как в Москве - всего три-четыре разновидности, самой распространенной из которых была некрашеная пробка от «Жигулевского» с выдавленными по кругу цифрами.
Родители были в шоке: такой культурный был мальчик, палеонтологией увлекался, и вдруг стал помоечником, пробки грязные собирает! Но по правде говоря, эстетическая и интеллектуальная сторона дела для собирателя вторичны. Главное – было бы что собирать.
Короче, четыре года я ходил по Праге с низко опущенной головой – искал пробки. Все остальное меня интересовало в меньшей степени. И лучше всего запомнил пражскую брусчатку.
Вот и в последний приезд взгляд непроизвольно устремлялся туда же – под ноги. Ну, и объектив тоже.
( Read more... )
В шесть лет папа пристрастил меня к собиранию окаменелостей. Целыми днями я просиживал в песочнице, но не лепил куличики, а выискивал всякие белемниты (т.н. «чертовы пальцы»), кусочки окаменевших губок и морских игл. Палеонтология стала первым в моей жизни серьезным увлечением.
В 1981 году наша семья переехала в Прагу, и там меня ждало разочарование: окаменелостей в чешских песочницах и россыпях не оказалось. Я так понял, дело в следующем: на месте центральной России в мезозое было мелкое море. Всё, что в этом море росло и плавало, рано или поздно дохло и оседало равномерным слоем на дне, чтобы впоследствии окаменеть и порадовать юных палеонтологов. А в Чехии, видимо, была суша, саванна какая-нибудь, по которой изредка пробегали динозавры. Как бы то ни было, окаменелостей в Праге и ее окрестностях я не нашел. Но привычка – вторая натура, надо было на что-то охотиться. И я переключился на собирание бутылочных пробок. В Чехословакии их обнаружилось великое многообразие, тогда как в Москве - всего три-четыре разновидности, самой распространенной из которых была некрашеная пробка от «Жигулевского» с выдавленными по кругу цифрами.
Родители были в шоке: такой культурный был мальчик, палеонтологией увлекался, и вдруг стал помоечником, пробки грязные собирает! Но по правде говоря, эстетическая и интеллектуальная сторона дела для собирателя вторичны. Главное – было бы что собирать.
Короче, четыре года я ходил по Праге с низко опущенной головой – искал пробки. Все остальное меня интересовало в меньшей степени. И лучше всего запомнил пражскую брусчатку.
Вот и в последний приезд взгляд непроизвольно устремлялся туда же – под ноги. Ну, и объектив тоже.
( Read more... )