![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
timatkovНачало чукотской сказки:
Вот жил Нанкытэмтэн, только при стаде. Не было у него шатра, не было жены, совсем один жил у стада. Сильно нуждался он. Не было у него ни ножа, ни аркана, ни котла, ни копья, только большое стадо.
А Нанкытэмтэн — это его имя. Трудно ему было голод утолять. Когда начинало темнеть, прямо на бегу хватал оленя и убивал его. Очень быстрым был Нанкытэмтэн и ловким. Прямо на бегу хватал оленя, душил руками и ломал ноги. Костями ног тушу разделывал. Потом желудок олений очищал, водой наполнял и на плоский камень укладывал.
Еду варил Нанкытэмтэн в оленьем желудке на плоском камне. Завязанный желудок он водой наполнял. В желудке варилось мясо. Всю тушу так по частям варил. Потом ямку отрывал — для живота место делал. И вот начинал есть. Ложился на живот и ел очень много, всего оленя съедал зараз. Потом вставал, живот его сильно увеличивался, ремнем живот перетягивал. Стадо паслось рядом.
Когда долго без еды был, очень уменьшался живот. А когда наедался, снова растягивался живот, потому и подтягивать приходилось. Вот так и жил дружок Нанкытэмтэн!..
Нет сомнений в том, что интонации, звучащие в анекдотах про чукчей, имеют под собой основание. Здесь они звучат, по-моему, очень обаятельно. До чего убедителен этот стилистический аскетизм: парцелляция, рефрены, инверсии… Прям, видишь воочию обветренное морщинистое лицо рассказчика.
Вот жил Нанкытэмтэн, только при стаде. Не было у него шатра, не было жены, совсем один жил у стада. Сильно нуждался он. Не было у него ни ножа, ни аркана, ни котла, ни копья, только большое стадо.
А Нанкытэмтэн — это его имя. Трудно ему было голод утолять. Когда начинало темнеть, прямо на бегу хватал оленя и убивал его. Очень быстрым был Нанкытэмтэн и ловким. Прямо на бегу хватал оленя, душил руками и ломал ноги. Костями ног тушу разделывал. Потом желудок олений очищал, водой наполнял и на плоский камень укладывал.
Еду варил Нанкытэмтэн в оленьем желудке на плоском камне. Завязанный желудок он водой наполнял. В желудке варилось мясо. Всю тушу так по частям варил. Потом ямку отрывал — для живота место делал. И вот начинал есть. Ложился на живот и ел очень много, всего оленя съедал зараз. Потом вставал, живот его сильно увеличивался, ремнем живот перетягивал. Стадо паслось рядом.
Когда долго без еды был, очень уменьшался живот. А когда наедался, снова растягивался живот, потому и подтягивать приходилось. Вот так и жил дружок Нанкытэмтэн!..
Нет сомнений в том, что интонации, звучащие в анекдотах про чукчей, имеют под собой основание. Здесь они звучат, по-моему, очень обаятельно. До чего убедителен этот стилистический аскетизм: парцелляция, рефрены, инверсии… Прям, видишь воочию обветренное морщинистое лицо рассказчика.
